Все произошло в конце ужина. Меркель, сидевшая справа от президента Украины, внимательно слушала переводчика, давно переставшего переводить слова своего шефа, которые и по-русски-то были мало понятны, так что приходилось паять по-немецки заученные банальности, в время как шеф трещал без умолку и одаривал канцлера морем уморительных гримас. Одних улыбок у него было запасено двадцать четыре вида – все от сердца, в динамике и с подсветкой. Правда, жестикуляция Зеленского не всегда совпадала по фазе с текстом перевода. Так в какой-то момент он четко обозначил одной рукой мужской фак, другой – женский, и все это на фоне фразы, как украинскому народу близки и понятны европейские ценности. Меркель хотела переспросить, кто кого, но решила не связываться.
И вот ужин заканчивается, немецкие министры после десерта решительно трут губы салфетками, а Меркель вдруг говорит – на чистом русском, как ее учили в комсомольской юности: "Теперь хотелось бы послушать ваш сказочный музыкальный номер".
Зеленский даже вида не подал, притворяясь, будто не въезжает: "Какой номер?"
"Ваш музыкальный, на рояле. У нас тут гамбургский Стейнвей в кустах, ха-ха, на нем еще Бетховен играл. Прошу, не упирайтесь". Сама встает и тянет Зеленского к просцениуму, где уже стоит белоснежный инструмент.
"Да какой Стейнвей! – упирается Зеленский. – Я не Давид Ойстрах!" И продолжает счастливо улыбаться. Так в финальных кадрах светятся улыбкой капитаны тонущих судов, стоя на марсе фок-мачты и приставив ладонь к фуражке: мол, всем привет, иду ко дну, вечная память мореходам!
Железный канцлер настаивает: "Бросьте жеманничать. Мы в Европе, тут все свои". – Министры и их жены тоже поднялись, аплодируют, просят украинского гостя исполнить. Видно, для того и пришли.
Зеленский идет походкой Чарли Чаплина, ждет, когда шутка закончится. Но она не кончается. Меркель упрямо тащит его за локоть: "А то все Шуберт да Глюк, надоело. Удивите нас, маэстро, ну пожалуйста".
И вот они подходят, крышка открыта. Зеленский все еще не верит в происходящее. "Да не умею я играть! От слова кранты".
Меркель непреклонна: "Ну же, Володья. Мы отвернемся, а дамы зажмурятся. Вы, оба Володьи, такие смешные. Вам надо решительно подружиться".
"Да нет же, – упирается украинский лидер. – Тут в чем фишка: я номер играю или под фанеру, махая руками, или с палочкой. У меня нет палочки. Не взял!"
"Какая беда, – взмахивает ручкой Меркель. – Вам принести палочку? У нас тут от великого фон Караяна осталась".
"Да в номере я о́рган вообще не извлекаю".
"Орга́н или о́рган? Ха-ха. Я путаюсь в словах. Не разочаровывайте нас, Вольдемар". И на ухо: "Вы же хотите получить от нас денежную помощь? Не стране, а вам лично. Верно?"
"Мне лично?" – смешливая физиономия Зеленского означает, что он начинает понимать всю серьезность события. Если сейчас уступит и жирная фрейлин не шутит, то можно спокойно пересидеть и Гаагу, и отсидку в собственных казематах. Главное, выйти на волю – и ты обеспечен на два поколения!
"Точно отвернешься?"
"Зуб даю", – и она отворачивает голову в сторону, хотя при отсутствии шеи сделать это непросто. Дамы в зале повторяют ее движение, но некоторые косятся, суки, хотят узреть и оценить.
Зеленский расстегивает ширинку, заносит пальчик над клавишами. Меркель шипит угрожающе: "Достань".
Зеленский достает, но держит в ладошке. Потом нажимает пальчиком ближнюю клавишу, до других орган не достает. Быстро нажимает еще две. Все молчат. Зеленский понимает, что насмешек над размером не будет, и начинает в тихом темпе наяривать собачий вальс, но сбивается перед первым адажио. Орган юркает на место. Меркель медленно хлопает. За ней хлопают остальные, но молча и с серьезным выражением лиц – в ритме сердечного пульса: хлоп – хлоп – хлоп.
"Молодец, Володья, а ты упирался". Меркель щелкает пальцами, подходит важный немец – не то адмирал флота, не то менеджер по столовому сервису, весь в галунах и позументах. В руках бутылка колы и стакан.
"Освежись, мой друг", – говорит канцлер. Адмирал медленно льет из бутылки в стакан колу, потом еще медленней спускает туда же изо рта длинную слюну. Протягивает Зеленскому. В голове у того проносится Гаага, немецкие деньги на два поколения. От колы большего позора, чем от органа, уже не будет. Зеленский пьет сквозь ослепительную улыбку. Адмирал говорит, путая немецкие слова с украинскими: "Колы die Russen angriffen на Україну, мы пэрэжывалы und sympathisierten вашій Kampf. А тэпэр вы до того ж ein großartiger Musiker".
Меркель уходит, за ней прочая немчура. Остаются официанты, переводчик да свои квартальные, сидевшие у стенки: дальше стенки их в Европе не пускают. Зеленский радостно машет им рукой.
В ушах стоят издевательские аплодисменты, как стук метронома: хлоп – хлоп – хлоп.
Фото вверху: ой, редактор отдела перепутала картинки… Хотя так даже лучше
Community Info